Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

Я взял дробовик и нашел патроны к нему в специальном ящике под стойкой. Убедившись, что стволы прочищены, я зарядил оба, закрыл затвор и протянул оружие Бет.

— Предохранитель вот здесь, — сказал я, — Переведешь его вверх — и ты готова к бою. Мне придется попросить тебя поработать моим телохранителем. Фредерикс с Фенном могут придумать какой-нибудь фокус, и потому нет смысла идти на ненужный риск. Я хочу немного поспать тут на кушетке, чтобы нормально чувствовать себя к тому времени, когда Дюк вернется сюда. Во сколько сейчас рассветает?

Бет поколебалась.

— Думаю, что около четырех часов. Но…

— Если я сам не проснусь, разбуди меня в три часа. А теперь слушай внимательно. Ты сидишь здесь, в этой комнате, рядом со мной и держишь дробовик в руках или на коленях, если захочешь что-нибудь почитать.

Направь только ствол так, чтобы свести повреждения к минимуму, если вдруг случайно выстрелишь. Услышишь что-либо — что бы это ни было, — тут же взводи предохранитель и положи палец на спусковой крючок: вот так. На любой крючок, но обычно начинают с заднего. Если будет хоть малейшее основание для беспокойства, нажимай сразу!

— Но…

— Бет, — сказал я, — пожалуйста! Я понимаю, что можно попортить мебель, но мы же, оба надеемся, что у тебя не возникнет повода это делать. Но уж если придется — тогда следуй моим указаниям, понятно? Не кричи, не поворачивайся взглянуть, что там у тебя за спиной, и, ради Бога, не выходи из комнаты для проверки. Просто продырявь стену, и все. Если кто-то попробует кинуться к тебе, выстрел из дробовика тут же прижмет его к полу, и у меня будет время проснуться и включиться в действие. Если захочется выйти отсюда — по любой причине — обязательно сначала разбуди меня. Поняла?

— Да… думаю, да. Мэтт…

— Слушаю.

— А Ларри? — она облизнула губы. — Что будет с Ларри?

— О чем ты?

— Чем это для него закончится? Полиция ему не доверяет. Даже сейчас, когда прошло столько лет. Если в Рено что-то произойдет, — в организации Фредерикса, я имею в виду, — они не отступятся от Ларри.

— Ему следовало уйти в отставку подальше отсюда.

— Ты должен бы уже понимать, — возразила Бет, — что он на это не пойдет. Если он решил расстаться со своим прошлым, то только здесь. Он не станет убегать и прятаться… Что же с ним будет, Мэтт? Властям только и нужна какая-нибудь зацепка…

Я сказал:

— Ему, конечно, грозят неприятности. В настоящий момент он перевозит через границу большую партию наркотиков, а это запрещено законом. — Я посмотрел на Бет, — Ты действительно очень к нему привязана, да?

— Он удивительный человек! — откликнулась Бет, — И это моя вина… Если бы не я… — Она глубоко вздохнула. — Я готова на все что угодно, чтобы помочь…

Она замолчала, и я увидел, как ее щеки порозовели. Я ухмыльнулся.

— Сделай это предложение в другой раз, когда мне не так будет хотеться спать, — Я взял Бет за подбородок и дружески поцеловал ее в губы. — Не волнуйся, дорогая. Мы обычно не забываем тех, кто нам помогает. Личные пристрастия во внимание не принимается.

Я подошел к кушетке, нашел подходящую подушку, положил под нее свой 38-й, снял ботинки, лег и тут же заснул.

Когда я проснулся, Мартелл был в комнате.

20

Меня разбудил телефонный звонок. Он доносился издалека, словно за тысячу миль, и я подумал, ну почему кто-нибудь не заставит его замолчать, чтобы я мог поспать. Сон тут же слетел с меня, и первая мысль была: где Бет и отчего она не берет трубку? Очень осторожно я потянулся под подушку за пистолетом. Его там не оказалось.

— Веди себя тихо и аккуратно, малыш, — произнес мужской голос, который я сразу узнал, хотя слышал его только раз в кабинете Фредерикса.

Я открыл глаза, и он оказался тут как тут — развалившись в кресле напротив кушетки и играя пистолетом на коленях. Это была иностранная игрушка, мне незнакомая, но их теперь так много, что за всеми не уследишь. Впрочем, предохранитель и курок находились в обычных для них местах, и калибр, на мой взгляд, был 38-й или 9-й.

Бет, не шелохнувшись, сидела рядом с ним на ручке кресла. Левая рука Мартелла обнимала ее за плечи, а пальцы находились там, где и следовало ожидать от такого типа и в такой ситуации. Если бы даже Мартелл и не интересовался подобными вещами (а досье свидетельствовало об обратном), то, как Фенн, он должен был играть свою роль. А эти парни от рэкета все, как один, жадны до женских сосков. Возможно, матери слишком рано отлучают их от груди — если у них вообще есть матери.

Английский дробовик стоял на месте за стеклом, а два патрона, которые я в него вставил, демонстративно красовались на столе, чтобы я видел, что ружье разряжено, и не строил относительно него разных несбыточных планов. Мартелл ничего не упустил из виду: он был профессионалом.

— Нож, — сказал он, — и поосторожнее.

Вот что значит показывать свои лучшие трюки ублюдкам вроде Тони и Рикки. Когда действительно испытываешь необходимость в одном из них, всем вокруг уже давно все известно. Что ж, он, вероятно, и так не дал бы мне шанса использовать мой ножик. Я осторожно засунул руку в карман и извлек золинген двумя пальцами.

— Брось на ковер.

Я бросил.

— Поднимите его, герцогиня, — Он отпустил Бет, и та нерешительно встала. Мартелл ободряюще шлепнул ее по заду, — Ну же, тащите сюда ножик, герцогиня.

Он ухмыльнулся.

— Соображаешь, малыш? Герцогиня — Дюк[20].

Другой тип, находившийся в комнате, услужливо рассмеялся, чем привлек к себе мое внимание. Ничего особенного — повидавший виды работяга от ножа и пистолета, с толстой жестокой физиономией и перебитым носом. Один взгляд — и я сразу понял, что о наших с Мартеллом делах ему ничего не известно. Еще и поэтому, наверное, Мартелл продолжал играть роль Фенна. А может быть, он так давно и долго ее играл, что просто сжился с нею.

Тот, второй субъект сказал:

— Телефон, Фенн.

— Что телефон?

— Он звонит.

— Знаю, — ответил Мартелл. — И понимаю, что это чертовски раздражает. Но, Джо, попытайся потерпеть эту агонию еще пару минут, ладно? — Он подтолкнул Бет, — Нож, герцогиня! Марш за ним!

Бет неуклюже шагнула вперед — как будто в первый раз пробовала пройтись в туфлях на высоком каблуке. Остановившись возле кушетки, она посмотрела на меня.

— Прости… прости, Мэтт.

— А как же, — откликнулся я.

Вокруг — никаких следов сопротивления. Они просто вошли — скорее всего, через дверь возле камина, — и отобрали у нее дробовик раньше, чем она вообще подумала: стоит уже стрелять или еще подождать? Я должен был знать, что в такой ситуации ничего другого и быть не может. Я потребовал от нее слишком многого, хотя в тот момент так не казалось.

Бет испытывала то странное отвращение к лишнему шуму и суматохе, боязнь показаться смешной в глазах других, которым, похоже, страдают все респектабельные люди. Мысль о том, чтобы разрядить оружие большой (или даже малой) разрушительной силы в своей собственной гостиной — и очень возможно зря — казалось ей просто нелепой. Она ждала, пока не станет ясно, ну абсолютно ясно, что это необходимо, и дождалась.

Я не мог не подумать о женщинах, с которыми когда-то работал вместе. Кто, имея оружие и достаточно патронов, оградил бы мой сон от дюжины Джо и Мартеллов. Впрочем, это не совсем справедливо: Бет не была ни Марией, ни Тиной, ни какой-либо другой из тех девушек, которых я знал во время войны, — тех, кто по естественной классификации, хотя и относился к виду человек, пол женский, но по своей сущности был диким и жестоким, как зверь. Нет, Элизабет Логан, ранее Бет Хелм, была прежде всего нежной женой и любящей матерью.

— Я… я не могла себя заставить, — выдохнула она.

— Понятно.

Ее губы беззвучно произнесли слово: «Питер».

За спиной Бет Мартелл нетерпеливо зашевелился.

— Быстро подбери нож и дай его сюда! — скомандовал он.

Не будучи уверена, что я понял. Бет отчаянно сигналила мне глазами, показывая, что снаружи кто-то или что-то есть. Снова беззвучно произнеся имя юноши, она подобрала с пола нож и отнесла его Мартеллу. Тот окинул взглядом мой золинген и как будто удивился его маленьким размерам, но ничего не сказал, а просто положил нож в карман.

— Встать! — приказал он. Я встал, одновременно вдев ноги в ботинки.

— О’кей, — заметил Мартелл, — Теперь займемся этим чертовым телефоном, чтобы Джо у нас перестал мучиться. Возьмите трубку, герцогиня. Если спросят, почему вы так долго мешкали, скажите, будто вы оба только что вошли и услышали звонок. Выясните, кто звонит и зачем. Одно неверное слово, и вы не успеете даже пожалеть о нем. Понятно? А теперь — марш!

Пока что никаких шансов у меня не было. Мартелл продолжал приглядываться ко мне и оставался настороже. Впрочем, спешить не имело смысла: если бы он хотел сразу нас прихлопнуть, то возможности имел сколько угодно. Очевидно, мы еще могли ему понадобиться для какой-то цели, а потому не следовало излишне рисковать, предпринимая немедленные действия, пока он начеку и сохраняет бдительность.